I

Как во град Конотопе
Муку смертну терпеть:
То ль в колодце утопят,
То ль мне в пещи сгореть.

То ли сбросят с раската
Мужички под шумок,
То ль заедет ухватом
Ведьма прямо в висок.


II

Сбоку к столу присядет,
спросит: «Ну как вам ужин?»
Посуду помыть, погладить
Рубашку на утро мужу.

Включить (не забыть бы) звёзды,
На Лысую гору слетать,
Соседской знакомой берёзе
Причёску повыше поднять.

Почистить до блеска иней,
Сварить колдовского зелья
Чернее пахучих глициний,
Суровей истомы апреля.
И всё на сегодня.
Поправишь
Сынуле простынку. Спать скоро….

Касаясь древесных клавиш
Соснового сонного бора
Ты улыбнёшься последней,
Уже через сон, усмешкой:
Как славно быть, право, ведьмой,
Вот жаль только, муж – не леший.

III

Всё ты знала изначала,
Горьким временем полна.
Ну зачем ты ведьмой стала,
Офицерская жена?

Где варила притиранья
Из лесных бесовских трав?
Научил кто –
Как тиранить,
Чтобы был всегда неправ?

Погадай мне по ладони,
Со своей судьбой в ладу.
Лишь зачем синичкой сонной
Протиньтенькала беду?

Скажешь правду неохотно –
Было что? – Казённый дом.
Только ветерок холодный
Взвьюжит волосы тишком.

Ты поправишь их устало.
Что тебе?
А мне – хана.
Всё-таки ты ведьмой стала,
Офицерская жена.

IV

Вначале была ДНК
- Крутейшая спираль.
В ней до последнего штриха,
- От карих глаз до каблука
Тебя Бог записал.
А-Т, Г-Ц, Ц-Г, Т-А.
И закипела темнота
В предвиденьи суровом:
Всё завершится словом,
И слово отольётся в плоть,
Чтоб сердце болью исколоть,
Чтоб горло захлестнуть виной,
Чтобы звалось – чужой женой…

V

Долго глядел на двери,
В которые ты вошла.
В чём меньше всего уверен –
Что не таишь ты зла.

Забудешь?
Не удивляюсь.
Право, всё так смешно.
Я перед Богом покаюсь,
Людям же – всё одно.

Бог в человецех всевластен.
Зачем на исходе лет
Он даровал мне счастье,
Которого вовсе нет?

Зачем вместо сердца – боли
Пульсирующий комок?
Боже мой, иль ты довольна,
Что я вытерпеть смог

Тяжесть души разваленной,
Сумрачный стыд немоты?
А на губах – окалина,
Ибо рядом – не ты…

И, как раб безвольный,
Слово покорно умрёт
В этот проклятый год
С проклятой этой любовью…

VI

Убеждай – не убедишь.
День проходит, колобродит
Чередой метельных крыш.
Убеждай – не убедишь.
Затоскую, захмелею,
На письмо тебе наклею
Маркою почтовой тишь…
По ступеням, по минутам
Сквозь века, пожары, смуты
Вниз и вниз….
И только лишь
- Убеждай – не убедишь…



VII

В метель такую не сидеть мне дома,
Ночь снеги рвёт.
А дома – гладь и тишь.
Из достоверных мне источников ведомо,
Что ты в метели
Надо мною пролетишь.

И звезданёшь меня по уху
Комом снега
Просвистанных заносов крем – брюле.
Ну, как тебе летается, коллега?
Ведь ты из тех,
Кто небо предпочёл земле?

Дай руку же, метельная Сибилла!
Тебе секунды, чтоб взнестись в зенит.
А мне, ты знаешь,
Обломили крыла,
И на изломе так душа болит…

И потому в метель
не усидеть мне дома.
Ночь снеги рвёт.
А дома – тишь да гладь.
Даст Бог, чтоб крыла
Проросли вновь из излома!
Я знаю,
Мне – летать!

VIII

То зарянкой, то чёрным стрижем,
То лесной завирушкой.
То гнездо своё вьёт в огороде чужом,
То на бреющем замки воздушные рушит.

Эй, весёлый Тиль – птицелов!
В огороде ль своём изловил эту птицу – Любовь?
Ведь твои цвета хаки кружевные силки
Невесомы, нежны, крепки….

IX

Перед судьбой, бедой и смертью
Мне в одиночестве стоять.
И до рассвета – пять столетий,
И горше жить, чем умирать.

В тысячекрылом шуме гнева
Придёт прозрение само:
Напишет память грустно - Never,
Докончит вечность – Nevermore.

Х

Нет, вам не быть моей вдовой,
Не плакать в день сороковой,
Свечи не ставить на помин
Моей души, чтоб Божий Сын
Меня помиловал и спас.
Мне даже смерть горька без вас…

ХІ

Память улыбчивой курвой
Вспомнит, обслужит, забудет.
Память отличницей круглой
С брезгливой улыбкой осудит.

Память истерзанным волком
Раны молча залижет.
Память, выпьем – ка водки
За третьих лишних.

XII

Самогонный итог
Палеострасти.
Хороший глоток
- И можно трясти
За обшлаг хранителя
Подчерепного архива.
За семь вёрст киселя
Похлебать суетливо.
И раствориться, как кофе,
В прозрачном Моцарте.
Аутодафе
Понятливой темноте.
И Цветаевой всхлип осиротелый:
«Мой милый, что тебе я сделала…!»
С равномерностью жалобы
Замшелого циника
То – «Жизнь копейкой ржавою»,
То – «Сплющенным полтинником».
Но
Чёрно-белым кино,
Ерундовиной плёвой
Из Андрея Рублёва
-«Наливай полней стаканы,
Чтоб спилася вся страна.
Стоит самогон Нирваны,
А остальное – ни хрена!
Как учил поэт святой:
- «Если кончился запой,
Проснись и пой, проснись и пой!»

© 1996 - 2008

Используются технологии uCoz